Но самый опасный враг носорога — все-таки человек, который всеми способами охотится на чудовище, как ни опасна эта охота. Храбрые абиссинцы нападают на громадного зверя целым отрядом, бросая в него тучу дротиков, после чего один из смельчаков, подкравшись к носорогу сзади, одним взмахом тяжелого меча перерубает ему ахиллесову жилу ноги. Индийские раджи выезжают на охоту на слонах. Малайцы острова Суматры, — если только это не сказка, — подкрадываются к спящему носорогу, разом бросают на него массу горючих веществ и зажигают. Наконец, европейцы пускают в дело свои ружья, причем стреляют обыкновенно с лошадей. Таким способом Освелль и Барден в один год убили 89 носорогов, а знаменитый Андерсон перебил их несколько сот.
Впрочем, даже и для охотника, вооруженного ружьем, охота на носорога сопряжена с величайшими опасностями. Чтобы выстрел был надежен, необходимо подойти к чудовищу шагов на сорок, а между тем это крайне трудно: носорог обладает весьма тонким слухом и прекрасным обонянием; зрение его, правда, плохо, но зато у носорога есть зоркий союзник, который издали видит опасность и предупреждает о ней своего неуклюжего друга. Этот союзник — птица личинкоед, которая питается насекомыми, кишащими в коже носорога. «Личинкоеды, — пишет знаменитый африканский немврод, Кумминг, — постоянные спутники носорогов. Много раз я крался к спящему носорогу, и всегда мои труды пропадали из-за этих птиц. Они — лучшие друзья зверя и обыкновенно успевают разбудить его вовремя. Толстый увалень отлично знает их голос, тотчас вскакивает, оглядывается кругом и пускается бежать. В этих случаях я часто гнался за ним на лошади несколько миль, и во время этой травли птицы обыкновенно не покидали своего кормильца, но сидели у него на спине и боках; иногда случалось, что нижние ветви деревьев, под которыми пробегал носорог, сметали с него птиц, однако последние всегда возвращались на свое место. Не раз мне случалось убивать носорогов в полночь, на водопое: птицы, думавшие, что убитые спят, оставались на них до утра, и когда я тут подходил к ним, они улетали, только употребив все усилия разбудить мнимоспящих».
Если охотник, подошедший к носорогу, промахнется или легко ранит зверя, то положение его становится весьма критическим: разъяренное чудовище бешено кидается на врагов, сколько бы тех ни было, и с злобным упорством преследует их до конца. Даже слоны не спасают охотников от опасности. Знаменитый Андерсон едва не погиб от раненного им носорога, который насквозь пронизал своим рогом туловище его лошади. Кумминг, при подобных же условиях, однажды жестоко был изранен зверем, а в другой раз едва спасся, кружась около куста. Оттого суданские арабы редко решаются нападать на носорогов. «Слон, — говорят они в свое оправдание, — животное справедливое, почитающее слово посланника Аллаха, Магомета, — да будет над ним благословение Вышнего! — и уважающее как предохранительные грамоты, так и другие законные средства защиты. Носороги же не обращают ни малейшего внимания на амулеты, которые нам пишут муллы для охранения полей, и доказывают тем полное равнодушие к словам Праведного и Всевышнего. Они прокляты и изгнаны от начала мира. Их сотворил не Аллах всемогущий, а губитель-шайтан, и потому правоверным не подобает иметь дела с этими нечистыми животными, подобно язычникам и неверующим христианам. Истинный мусульманин спокойно дает им дорогу, чтобы не загрязнить своей души, не причинить ей вреда и не быть отринутым во время суда».
Несмотря на опасности охоты, смельчаки ухитряются иногда захватывать толстокожих чудовищ даже живьем. Еще древние римляне добывали себе живых носорогов для игр цирка, и в стихотворениях Марциала мы встречаем следующие места:
«На широкой арене, о Цезарь, носорог сражается перед тобой лучше даже, чем обещал. Пылая мрачной злобой, чудовище бежит, как буря, к быку и своим могучим рогом бросает его на воздух, подобно мячу…»
«Носорога готовили к бою и долго разжигали ярость могучего зверя. Народ терял терпение от сильного желания видеть бой. Но вот чудовище загорелось злобой и, подняв могучего медведя на двойные рога, бросило его кверху так же легко, как разъяренный бык бросает собак…»
В средние века носорог сделался предметом самых неправдоподобных выдумок, и только в 1513 году, когда португальский король Эммануил получил из Индии живого носорога, европейцы ближе познакомились с этим животным.
В настоящее время носороги, как уже сказано, есть во всех больших зоологических садах. В неволе огромные звери ведут себя далеко не так, как на свободе: они послушны, добродушны и кротки. Известен лишь один случай, когда один ручной носорог, выведенный из себя назойливостью двух посетителей зоологического сада, бросился на них и убил обоих, к ужасу зрителей.
В диких, скалистых горах Африки и Зап. Азии путешественник часто с изумлением видит кипучую жизнь: там и сям, греясь на солнце по карнизам скал, расположились маленькие животные, величиной с кролика. Испуганные появлением человека, они быстро пробегают по отвесным скалам, точно ящерицы, и прячутся в бесчисленных расщелинах, и потом долго слышится оттуда их своеобразный, звонкий крик, похожий на крик маленьких обезьян. Это — жиряки, или даманы (Hyracidae), самые маленькие и красивые животные из непарнокопытных, образующие отдельное семейство.
В общем они имеют вытянутое туловище, с большой, неуклюжей головой, глаза маленькие, выпуклые, уши короткие, широкие, круглые, хвост едва заметный, на передних ногах — 4, на задних — 3 пальца, снабженных плоскими, копытообразными когтями, за исключением заднего внутреннего пальца, вооруженного когтеобразным ногтем; голая ступня покрыта множеством липких, присасывательных мозолей, вследствие чего жиряки легко ходят почти по совершенно вертикальному направлению, как стенные ящерицы. Шерсть — мягкая, волнистая. Зубная система замечательна своими резцами: боковые резцы выпадают, и на обеих челюстях остается только по 2 резца, разделенных пустым промежутком. Желудок разделен на 2 части. По образу жизни все жиряки сходны между собой, хотя некоторые и живут на деревьях.
Мне пришлось ближе познакомиться с абиссинским жиряком (Hyrax abyssinicus), робким, трусливым зверьком, до 30 см длины, покрытым длинным волнистым мехом бледно-серого цвета с темными и светлыми крапинками. Если осторожно приблизиться к скале, где живут жиряки, то можно видеть, как эти забавные животные спокойно нежатся на солнце, расчесывая хорошенькой лапкой свою бороду, а около них шмыгают хищные мангусты и агамы, и, по-видимому, все живут в добром согласии между собой. По своим нравам и движениям жиряки представляют среднее между носорогами и проворными грызунами. По земле они двигаются медленно, как будто крадучись, напротив, по скалам лазают уверенно, мастерски, что объясняется вышеупомянутой особенностью их ног. Относительно пищи они неприхотливы и довольствуются той скудной флорой, какая находится на их почти голых скалах. В неволе держатся кротко, но в Европе редко выживают. Только в Аравии и Ю. Африке их ловят из-за мяса, напоминающего по вкусу кроличье. Кроме абиссинского жиряка, нужно указать на живущего в Ю. Африке и Н. Гвинее до Конго капского жиряка (Н. capensis) и живущего в В. Африке мозамбикского жиряка (Н. mosambicus). Несколько отличается от них древесный жиряк (Н. dorsalis). «Он — постоянный житель лесов и деревьев, — пишет Бюттикофер. — Уже в первый вечер после своего прибытия в Либерию меня поразили своеобразные звуки, раздававшиеся в соседнем лесу. Это было пронзительное отрывистое «керр». Я недоумевал, приписать ли эти звуки птице или млекопитающему. Однако туземцы утверждали, что это кричит млекопитающее, живущее в дуплах деревьев и лазающее по стволам с помощью своих длинных зубов; по их словам — это ночное животное… Высокая награда, обещанная мной, соблазнила туземцев, и они скоро притащили в корзине несколько экземпляров странного животного. Зверьки яростно грызли прутья корзины, сильно ударяли передними лапами по земле и ерошили свои длинные волосы на спине…» Более подробных сведений о древесном жиряке пока не сообщалось.